Над крышами поднималось слабое зарево. Первые куски света появлялись на самых высоких крышах. Появлялилсь, скользили, поднимались. И исчезали. Чтобы идти дальше. Идти и исчезать. Это был Рассвет.
Внизу шумели машины. Внизу толпились люди. Вверх, к безграничному синему Небу, тянулияь серые клочки дыма. Из-за них люди не видели истинной синевы Неба. Над крышами с криками носились птицы. Пустые и глупые. Черные и голодные. Это был Полдень.
Воздух дрожал от жары. Город дрожал от шума. Дрожал. А потом осел каплями на самые высокие крыши. Это был Вечер.
Высоко над крышами домов исчезало зарево. Последние куски света уходили на самые низкие крыши. Уходили, топтались, опускались. И исчезали. Чтобы появиться где-нибудь еще. Это был Закат.
Внизу остановились машины. Внизу ушли люди. Весь город засыпал. Он уже не дрожал от шума и жары. Теперь он дрожал от тишины и холода. Холода, несвойственного черному Небу. Но город спал. И люди спали. И не видели все глубину ночного Неба. Это была Ночь.
Но утру было лень вставать. Было лень будить город. Было лень начинать заново. Ему было лень.
Тогда каменные губы Химеры чуть дрогнули, и медленно, очень медленно, Химера улыбнулась Невставшему Свету. Но в Наступившей Тьме этой дьявольски спокойной улыбки не увидел никто.
Никто... никто... ник... то...
[Ноябрь 2004]